К Международному Дню музеев Официальный сайт Мэра Москвы совместно с МОСГОРТУР разместил подборку рассказов людей, отвечающих за главные сокровища столичных музеев.
Мы публикуем полную версию интервью с одним из старейших сотрудников нашего музея — Жельбертой Константиновной Баздыревой, заслуженным работником культуры РФ, ветераном труда, специалистом по учёту и хранению музейных предметов московского Музея космонавтики.
Музейной деятельностью я начала заниматься в Центральном Музее революции СССР в отделе фондов и проработала там 15 лет с 1963 года по 1977 год. В этом музее был научно-методический отдел всесоюзного масштаба. И фондово-хранительскую работу я осваивала и познавала там. Я училась на опыте старшего поколения, которое работало в Музее революции.
В 1977 году меня пригласили на работу в Мемориальный музей космонавтики на должность главного хранителя. В Музей космонавтики я пришла уже подготовленной, знала работу всех отделов музея. В это время наша работа была сосредоточена на комплектовании материалов, посвящённых 20-летию полёта Юрия Гагарина к открытию экспозиции музея. На фондовом учёте было всего 3000 предметов. Тема космоса для меня была новой, я изучала её в процессе приобретения музейных предметов, которые поступали в наш музей.
В штатном расписании музея должности “хранителя” не было. А были научные сотрудники-хранители коллекций — книг, фотографий, изобразительного искусства, филателии, медалей и орденов, скульптуры, прикладного искусства, вещевого фонда и других.
Сейчас я работаю, как специалист, который знает свою работу. Когда я только пришла в музей, мы занимались всем — собирали, описывали, мыли, чего мы только не делали. Фонды филиала музея — Мемориального дома-музея академика С.П. Королёва — находятся в основном музее на учёте и входят в нашу работу. Когда мы проверили фонды Музея космонавтики, мы начали проверять весь материал мемориального дома-музея. И вот эта рутинная работа у нас идёт постоянно: подбор, описание, выдача, приём. Например, нам срочно нужно подбирать материал для создания тематического каталога, или внемузейной выставки. Например, когда у нас была выставка в Центральном доме художника на Крымском валу, посвящённая 25-летию полёта «Союз»-«Аполлон», мы выдавали 1200 предметов. Это масштабная работа: предметы нужно получить, разложить, проверить. И эта работа постоянная.
Раньше наш музей заваливали письмами с просьбой посмотреть или отпечатать или сделать копию того или иного материала, который хранится в нашем музее. Сейчас интересуются меньше.
Фондовая работа очень интересная, можно изучать музейные предметы с утра до вечера и этого времени не хватит, чтобы исследовать всё.
Больше всего мне нравится в моей работе учёт и порядок. Чтобы было всё принято, внесено в базу данных, чтобы были проставлены все номера. Если не поставить все номера вовремя, то потом это сложно будет успеть, обязательно появится новая работа.
Любимых экспонатов у меня много. Какой предмет не возьмите, например, базовый блок станции «Мир» — мне он очень нравится и дорог. В 2002 году у специалиста из Франкфурта-на-Майне возникла идея сделать выставку, посвящённую космонавтике в аэропорту его города, потому что через аэропорт проходит огромная масса людей. И он попросил наш музей сделать для выставки макет базового блока станции «Мир». Нам сделали макет, который мы отправили в Германию вместе с другими нашими экспонатами. Но выставка не окупилась и макет базового блока в итоге вернулся в наш музей как подарок.
Творческое наследие художников группы «Амаравелла» составляет основу коллекции изобразительного фонда Музея космонавтики. Их духовными отцами были Николай Рерих и Микалоюс Чюрлёнис. Это 20 годы прошлого века. И мы решили собрать коллекцию этих художников: П.П. Фатеева, С.И. Шиголева, А.П. Сардана (Баранов), Б.А. Смирнова-Русецкого, В.Т. Черноволенко. Эти работы мы собирали у родственников, на тот момент в живых остался только один художник Б.А. Смирнов-Русецкий. Для того чтобы их приобрести, раньше нужно было отнести предметы на фондово-закупочную комиссию Главного управления культуры, в которое входили художники с именами. Когда я приехала на комиссию, её члены сказали, что не могут приобрести коллекцию для нашего музея, так как, по их словам, эти произведения «не имеют художественной ценности». Я очень расстроилась, даже заплакала, и попросила: «Пожалуйста, купите хотя бы по одной работе. Пускай нет художественной ценности, но они имеют историческую ценность. Это художники-космисты — таких художников ещё не было». Комиссия меня пожалела и согласовала покупку по одной работе каждого художника. А все остальные работы мы купили благодаря директору нашего музея Зинаиде Ивановне Кострикиной.
Любая профессия — это призвание. Я с детства мечтала стать педагогом. Но так получилось, что я стала музейщиком и я не жалею об этом.
Сотрудник фондового отдела должен обладать терпением, аккуратностью, дотошностью, усидчивостью. Например, у нас были сотрудники, которые случайно попадали в музей. А с чего начинается работа? С описания предметов. Но не всем это нравилось, поэтому они находили работу в другом месте и увольнялись. Такую работу нужно любить. Когда я только пришла в Музей революции, мне дали 8000 газет периода НЭПа, и мне было очень интересно их изучать и читать.
Не каждый человек сможет работать в фондах, потому что это достаточно рутинная работа. Её нужно любить. Есть люди, которые умеют изучать материал, а есть сотрудники, которые умеют его комплектовать — собирать. Сотрудники должны делать то, что принесёт музею наибольшую пользу.
Если бы я была моложе и мне предложили бы поработать в другом отделе, хотелось бы стать хранителем экспозиции музея.
Работа хранителя — творческая. Она включает учёт, научное описание, хранение, подготовку статей и докладов для выступления на конференциях и семинарах, проведение мероприятий с фондовыми материалами других организаций (школ, институтов), обмен опытом с другими музеями. Это большой объём совершенно разной работы.
Самое сложное для меня в работе сейчас, что рядом нет человека, который бы знал о работе хранителя больше, чем я, и у которого я бы могла учиться, потому что знать всё невозможно.