У вас отключен JavaScript.

«Мечтать можно о полётах в космос или о том, чтобы сделать свою жизнь лучше. Самое главное – не падать духом. Возможности человека безграничны. Если ставишь себе цель – всегда нужно её достичь»

31 августа 1953 года в суровом Магадане родился русский космонавт, Герой Российской Федерации Павел Владимирович Виноградов.

За плечами Виноградова три космические экспедиции, более 38 часов работы в открытом космосе, участие во множестве проектов (в том числе – в программе "Энергия"-"Буран"), полёт в рекордные 59 лет, внушительный список наград и медалей.

Будущий космонавт-испытатель вырос в семье инженера в чукотском городе Анадырь, где и окончил среднюю школу. Высшее образование получил в Московском авиационном институте. Интересно, что первая попытка поступления в вуз в 1970 году оказалась неудачной. Но Павел не терял времени зря: целый год до повторного и успешного поступления он работал токарем там же, в МАИ, и на Московском машиностроительном заводе «Красный октябрь». Уже тогда было понятно, что такой человек будет уверенно, долго и упорно идти к своей цели – а целью всей жизни стало покорение бескрайнего космоса.

О полёте в космос в 59 лет

«Мне не повезло. Обычно в космос летают лет в 30–40. Я пришёл в отряд космонавтов, когда мне было уже 39 лет. Я сначала закончил МАИ, потом преподавал там же 6 лет, а когда решил стать космонавтом, пошёл работать в РКК "Энергия", где было правило: перед тем как попасть в отряд космонавтов, надо отработать на предприятии три года. Меня распределили на программу "Буран", где тремя годами не обошлось. С "Бурана" моё руководство в отряд меня не отпускало 10 лет, говорили: "Подожди-подожди! Вот, завтра полетит "Буран", на следующий год и ты полетишь". Программу "Буран" закрыли в 1991 году, и в 1992-м меня взяли в отряд, хотя по возрасту я уже не подходил. Но, так как заявление на приём в отряд я написал ещё в 1982 году, меня взяли».

О космическом здоровье

«Полёты здоровья не прибавляют. Но есть медицинские комиссии, проходящие раз в 3 месяца, которые решают, может конкретный человек лететь или нет. Держать свой организм всегда в состоянии, готовым к полёту, – одна из больших сложностей нашей профессии. Всё как в спорте. Спортсмен же не может выиграть Олимпиаду, а потом полгода валять дурака. Люди, которые не могут держать форму, уходят, и это случается часто. Космонавт слетает один или два раза и говорит: "Все, спасибо, я пошёл". Он уходит из отряда не потому, что ему это надоело, и не потому, что он больше не хочет в космос. Просто тяжело держать себя в нужной физической форме. Я никогда не занимался диетами или витаминными комплексами. Единственное, что, наверно очень сильно помогло – подработка испытателем в Институте медико-биологических проблем. Это просто фантастический неоценимый опыт, выработки привычки чувствовать себя, чувствовать свой организм, знать свои пределы, знать свои возможности. Мы ходили на запредельных, для нормальных людей, режимах… Конечно есть и физическая подготовка, зарядка: утром 50 раз нагнуться, 80 раз присесть… Я никогда не был фанатом спорта, мне не нравится бегать как лошадь по 20 километров. Я бегаю для удовольствия, 2–3 иногда 4 километра, в лёгком темпе. Для меня это скорее эмоциональная разрядка, чем физкультура. За весом приходится следить. Вот, после крайнего полета, пришлось немного сбросить…»

О риске

«Риск – это часть работы. Но он всегда осознанный. Были моменты, когда я понимал, что сделать что-то трудно и рискованно, единственный вопрос: насколько точно все удастся сделать. На Земле мы стараемся избежать риска для жизни. Но в полёте были ситуации, когда я понимал: промахнуться нельзя, назад пути уже не будет. Управление МКС идёт с Земли, но есть ситуации, когда Центр управления полётов (ЦУП) не принял какую-то информацию или он не видит что-то: камеры не включились или ещё что. Люди на Земле могут не успеть оценить оперативную обстановку, а на принятие решения есть только пара минут, так как мы летим со скоростью 28 тысяч километров в час. Тогда действует экипаж. Риск для жизни есть, рядом вакуум, 2 миллиметра оболочки, а за ней – смерть».

_{Космонавты 36-ой экспедиции на МКC Александр Мисуркин и Павел Виноградов в Звёздном городке после приземления (Фото: пресс-служба ЦПК).} 

О том, страшно ли в космосе

«Во-первых, не страшно. Кому страшно, тот не летает. Во-вторых, что такое «страшно»? Страшно – это когда не знаешь, не понимаешь, что делать. Но, на самом деле, действительно были случаи, когда становилось жутко. Например, в первом полёте, когда при работе в открытом космосе, повесил свои выходные фалы на мягкий поручень… А он оказался оторванный. И я краем глаза наблюдаю, как у меня один фал и второй улетает незнамо куда. В этот момент стало совсем всё плохо. Но это мгновения. Если ты сидишь и размышляешь о 2 миллиметрах алюминия оболочки, которые отделяют тебя от вакуума, тогда летать не имеет смысла. Это уже профессиональное: лётчику страшно поднимать самолёт? Наверное, нет. Страшно становится, когда самолёт начинает ломаться, падать, терять крылья…»

О новостях с Земли

«Когда мы летали на "Мире", информации с Земли к нам поступало мало. В Центре управления полётом есть служба психологической поддержки, которая готовит подборку информационных материалов, фильмы, музыку. Когда мы были на "Мире" с Толей Соловьевым, ЦУП старался нас особо не загружать информацией. На что мы потом сильно обиделись. В августе 1997 года произошло два значимых события, о которых нам вообще ничего не сказали. Умер Юрий Никулин, который был близким другом Соловьева. В ЦУПе было принято решение не рассказывать об этом, чтобы нас не расстраивать. О его смерти мы узнали спустя три недели. Толя тогда с сожалением сказал: "А что, нам сказать не могли?". Потом погибла принцесса Диана. Об этом мы узнали тоже спустя месяц от американских космонавтов, они еще смеялись над нами: "Вы что, ребята? Вы где вообще находитесь?". Это сильно напрягало. Ты не просто в вакууме, ты ещё и в информационном вакууме, узнаешь обо всем дозированно, и другие люди решают, что тебе говорить, а что нет. Еще был случай, когда у космонавта, пока он был в полете, умерла мама, и в ЦУПе решали, говорить об этом или нет. Хорошо, нашлись умные люди, которые сказали: "Это жизнь, и сообщить об этом однозначно надо". Сейчас с доступом к информации с Земли все проще. На МКС есть своего рода интернет, с борта мы можем посмотреть практически все, правда, на это нужно специальное разрешение. Начиная со второго-третьего месяца полёта остро ощущаешь, насколько ты оторван от Земли, и хочется знать, что там происходит. Хотя есть соблазн жить в космическом пространстве и не думать о том, что происходит, например, на Украине или в Намибии. Бог с ними. А потом возвращаешься на Землю, включаешь телевизор и думаешь: "Ёлки зелёные, что здесь творится-то?!"»

_{Павел Виноградов с дочерью Екатериной (из фейсбука Екатерины Виноградовой)}

О семье

«Семья не видит космонавта годами. Когда я готовился к полёту, мне нужно было сдать 120 экзаменов за 4 месяца. Спать не было времени, я уже не говорю о семье, о маленькой дочке… Жена считала, что меня просто нет. Вот и всё. Такой формат работы сохраняется многие годы. Сейчас подготовка к международному полёту идёт так: месяц подготовки в России, потом месяц в США, потом 2 недели в Европе и 2 недели в Японии. Что это за муж, который приезжает домой на 2 дня, ставит чемодан, говорит, что завтра ему нужны новые вещи, и спрашивает: "Ну как вы тут? Нормально живёте? Зарплату за меня получили? Спасибо, я полетел". У меня за спиной есть тыл: жена, которая меня понимает».

О космосе

«Миллиарды звёзд. И все разных цветов. Это действительно бездна. Когда мы уходим на тёмную сторону Земли и смотрим не на станцию, а на звёзды, космическая бездна манит и затягивает. Такой темноты никогда не увидишь на Земле, только в открытом космосе. Чернота – глазу не за что зацепиться. И звёзды ярче, чем на Земле, в сотни раз. А Млечный Путь – словно живописное полотно: мазки серебристой краски на тёмном фоне».

О книгах на орбите

Как известно, на станции «Мир» была внушительная библиотека с настоящими книгами. «На "Мире" действительно была просто феноменальная библиотека. Причём практически все эти книги были с авторскими подписями. Но это дело дорогое. Каждый килограмм стоит сколько-то тысяч иностранных рублей. Они были оставлены теми, кто эти книги написал. И очень жалко, что она погибла. Эта библиотека сгорела вместе со станцией. Это было уникальное собрание. Мы иногда брали с собой какие-то книги, которые хотелось, например, лично мне. У меня одна такая книга есть. Это книга о Высоцком. Она маленькая. Она была на станции "Мир". Я её, к сожалению, там не успел прочитать. Но я её вернул с собой как личную вещь <…> Всё-таки хочется полистать книжку. Компьютеров полно, гаджетов вообще... Всё можно посмотреть. Но полистать книжку или газету – какую-нибудь! Это вообще! Это шедевр!»

Ещё Павел Виноградов не верит в суеверия; считает, что «Гравитация» – фильм совершенно неправдоподобный, а «Аполлон-13» – наоборот, самый достоверный; хотел бы побывать в Патагонии, Аляске и Новой Зеландии, а свой юбилей – 60 лет – отметил на орбите. Павел Владимирович – удивительный человек, его любят и ценят все, кто его знает. Он всегда готов делиться своим богатейшим опытом и очень надеется, чтобы как можно больше маленьких мечтателей о покорении космоса действительно посвятили себя этому делу.

_{По материалам Москва 24, РетроFM, Комсомольской правды, Русского Агентства Новостей, журнала ВКС.}