Музей космонавтики
- Часы работы
- Пн Закрыто
- Вт, Ср, Пт, Вс 10:00 — 19:00
- Чт, Сб 10:00 — 21:00
30 августа 2018
Поделиться:
31 августа 1953 года в суровом Магадане родился русский космонавт, Герой Российской Федерации Павел Владимирович Виноградов.
За плечами Виноградова три космические экспедиции, более 38 часов работы в открытом космосе, участие во множестве проектов (в том числе – в программе "Энергия"-"Буран"), полёт в рекордные 59 лет, внушительный список наград и медалей.
Будущий космонавт-испытатель вырос в семье инженера в чукотском городе Анадырь, где и окончил среднюю школу. Высшее образование получил в Московском авиационном институте. Интересно, что первая попытка поступления в вуз в 1970 году оказалась неудачной. Но Павел не терял времени зря: целый год до повторного и успешного поступления он работал токарем там же, в МАИ, и на Московском машиностроительном заводе «Красный октябрь». Уже тогда было понятно, что такой человек будет уверенно, долго и упорно идти к своей цели – а целью всей жизни стало покорение бескрайнего космоса.
О полёте в космос в 59 лет
«Мне не повезло. Обычно в космос летают лет в 30–40. Я пришёл в отряд космонавтов, когда мне было уже 39 лет. Я сначала закончил МАИ, потом преподавал там же 6 лет, а когда решил стать космонавтом, пошёл работать в РКК "Энергия", где было правило: перед тем как попасть в отряд космонавтов, надо отработать на предприятии три года. Меня распределили на программу "Буран", где тремя годами не обошлось. С "Бурана" моё руководство в отряд меня не отпускало 10 лет, говорили: "Подожди-подожди! Вот, завтра полетит "Буран", на следующий год и ты полетишь". Программу "Буран" закрыли в 1991 году, и в 1992-м меня взяли в отряд, хотя по возрасту я уже не подходил. Но, так как заявление на приём в отряд я написал ещё в 1982 году, меня взяли».
О космическом здоровье
«Полёты здоровья не прибавляют. Но есть медицинские комиссии, проходящие раз в 3 месяца, которые решают, может конкретный человек лететь или нет. Держать свой организм всегда в состоянии, готовым к полёту, – одна из больших сложностей нашей профессии. Всё как в спорте. Спортсмен же не может выиграть Олимпиаду, а потом полгода валять дурака. Люди, которые не могут держать форму, уходят, и это случается часто. Космонавт слетает один или два раза и говорит: "Все, спасибо, я пошёл". Он уходит из отряда не потому, что ему это надоело, и не потому, что он больше не хочет в космос. Просто тяжело держать себя в нужной физической форме. Я никогда не занимался диетами или витаминными комплексами. Единственное, что, наверно очень сильно помогло – подработка испытателем в Институте медико-биологических проблем. Это просто фантастический неоценимый опыт, выработки привычки чувствовать себя, чувствовать свой организм, знать свои пределы, знать свои возможности. Мы ходили на запредельных, для нормальных людей, режимах… Конечно есть и физическая подготовка, зарядка: утром 50 раз нагнуться, 80 раз присесть… Я никогда не был фанатом спорта, мне не нравится бегать как лошадь по 20 километров. Я бегаю для удовольствия, 2–3 иногда 4 километра, в лёгком темпе. Для меня это скорее эмоциональная разрядка, чем физкультура. За весом приходится следить. Вот, после крайнего полета, пришлось немного сбросить…»
О риске
«Риск – это часть работы. Но он всегда осознанный. Были моменты, когда я понимал, что сделать что-то трудно и рискованно, единственный вопрос: насколько точно все удастся сделать. На Земле мы стараемся избежать риска для жизни. Но в полёте были ситуации, когда я понимал: промахнуться нельзя, назад пути уже не будет. Управление МКС идёт с Земли, но есть ситуации, когда Центр управления полётов (ЦУП) не принял какую-то информацию или он не видит что-то: камеры не включились или ещё что. Люди на Земле могут не успеть оценить оперативную обстановку, а на принятие решения есть только пара минут, так как мы летим со скоростью 28 тысяч километров в час. Тогда действует экипаж. Риск для жизни есть, рядом вакуум, 2 миллиметра оболочки, а за ней – смерть».
Космонавты 36-ой экспедиции на МКC Александр Мисуркин и Павел Виноградов в Звёздном городке после приземления (Фото: пресс-служба ЦПК).
О том, страшно ли в космосе
«Во-первых, не страшно. Кому страшно, тот не летает. Во-вторых, что такое «страшно»? Страшно – это когда не знаешь, не понимаешь, что делать. Но, на самом деле, действительно были случаи, когда становилось жутко. Например, в первом полёте, когда при работе в открытом космосе, повесил свои выходные фалы на мягкий поручень… А он оказался оторванный. И я краем глаза наблюдаю, как у меня один фал и второй улетает незнамо куда. В этот момент стало совсем всё плохо. Но это мгновения. Если ты сидишь и размышляешь о 2 миллиметрах алюминия оболочки, которые отделяют тебя от вакуума, тогда летать не имеет смысла. Это уже профессиональное: лётчику страшно поднимать самолёт? Наверное, нет. Страшно становится, когда самолёт начинает ломаться, падать, терять крылья…»
О новостях с Земли
«Когда мы летали на "Мире", информации с Земли к нам поступало мало. В Центре управления полётом есть служба психологической поддержки, которая готовит подборку информационных материалов, фильмы, музыку. Когда мы были на "Мире" с Толей Соловьевым, ЦУП старался нас особо не загружать информацией. На что мы потом сильно обиделись. В августе 1997 года произошло два значимых события, о которых нам вообще ничего не сказали. Умер Юрий Никулин, который был близким другом Соловьева. В ЦУПе было принято решение не рассказывать об этом, чтобы нас не расстраивать. О его смерти мы узнали спустя три недели. Толя тогда с сожалением сказал: "А что, нам сказать не могли?". Потом погибла принцесса Диана. Об этом мы узнали тоже спустя месяц от американских космонавтов, они еще смеялись над нами: "Вы что, ребята? Вы где вообще находитесь?". Это сильно напрягало. Ты не просто в вакууме, ты ещё и в информационном вакууме, узнаешь обо всем дозированно, и другие люди решают, что тебе говорить, а что нет. Еще был случай, когда у космонавта, пока он был в полете, умерла мама, и в ЦУПе решали, говорить об этом или нет. Хорошо, нашлись умные люди, которые сказали: "Это жизнь, и сообщить об этом однозначно надо". Сейчас с доступом к информации с Земли все проще. На МКС есть своего рода интернет, с борта мы можем посмотреть практически все, правда, на это нужно специальное разрешение. Начиная со второго-третьего месяца полёта остро ощущаешь, насколько ты оторван от Земли, и хочется знать, что там происходит. Хотя есть соблазн жить в космическом пространстве и не думать о том, что происходит, например, на Украине или в Намибии. Бог с ними. А потом возвращаешься на Землю, включаешь телевизор и думаешь: "Ёлки зелёные, что здесь творится-то?!"»
Павел Виноградов с дочерью Екатериной (из фейсбука Екатерины Виноградовой)
О семье
«Семья не видит космонавта годами. Когда я готовился к полёту, мне нужно было сдать 120 экзаменов за 4 месяца. Спать не было времени, я уже не говорю о семье, о маленькой дочке… Жена считала, что меня просто нет. Вот и всё. Такой формат работы сохраняется многие годы. Сейчас подготовка к международному полёту идёт так: месяц подготовки в России, потом месяц в США, потом 2 недели в Европе и 2 недели в Японии. Что это за муж, который приезжает домой на 2 дня, ставит чемодан, говорит, что завтра ему нужны новые вещи, и спрашивает: "Ну как вы тут? Нормально живёте? Зарплату за меня получили? Спасибо, я полетел". У меня за спиной есть тыл: жена, которая меня понимает».
О космосе
«Миллиарды звёзд. И все разных цветов. Это действительно бездна. Когда мы уходим на тёмную сторону Земли и смотрим не на станцию, а на звёзды, космическая бездна манит и затягивает. Такой темноты никогда не увидишь на Земле, только в открытом космосе. Чернота – глазу не за что зацепиться. И звёзды ярче, чем на Земле, в сотни раз. А Млечный Путь – словно живописное полотно: мазки серебристой краски на тёмном фоне».
О книгах на орбите
Как известно, на станции «Мир» была внушительная библиотека с настоящими книгами. «На "Мире" действительно была просто феноменальная библиотека. Причём практически все эти книги были с авторскими подписями. Но это дело дорогое. Каждый килограмм стоит сколько-то тысяч иностранных рублей. Они были оставлены теми, кто эти книги написал. И очень жалко, что она погибла. Эта библиотека сгорела вместе со станцией. Это было уникальное собрание. Мы иногда брали с собой какие-то книги, которые хотелось, например, лично мне. У меня одна такая книга есть. Это книга о Высоцком. Она маленькая. Она была на станции "Мир". Я её, к сожалению, там не успел прочитать. Но я её вернул с собой как личную вещь <…> Всё-таки хочется полистать книжку. Компьютеров полно, гаджетов вообще... Всё можно посмотреть. Но полистать книжку или газету – какую-нибудь! Это вообще! Это шедевр!»
Ещё Павел Виноградов не верит в суеверия; считает, что «Гравитация» – фильм совершенно неправдоподобный, а «Аполлон-13» – наоборот, самый достоверный; хотел бы побывать в Патагонии, Аляске и Новой Зеландии, а свой юбилей – 60 лет – отметил на орбите. Павел Владимирович – удивительный человек, его любят и ценят все, кто его знает. Он всегда готов делиться своим богатейшим опытом и очень надеется, чтобы как можно больше маленьких мечтателей о покорении космоса действительно посвятили себя этому делу.
По материалам Москва 24, РетроFM, Комсомольской правды, Русского Агентства Новостей, журнала ВКС.
Все поля обязательны для заполнения.
На сайте используется обработка cookie файлов. Нажимая на «Да, согласен», вы даёте согласие на их обработку. Ознакомиться с подробностями можно по ссылке