Трое на «Восходе»

12 октября 2019

55 лет назад, 12 октября 1964 года на орбиту отправился трёхместный космический корабль «Восход»

В этом полете всё было первым. Первый экипаж. Первые гражданские космонавты. Инженер королёвского КБ — Константин Петрович Феоктистов, один из конструкторов космических кораблей, который лично испытал своё «детище». Первый орбитальный врач Борис Борисович Егоров. И командир корабля Владимир Михайлович Комаров — военный лётчик с инженерным академическим образованием.

Впервые в мире был совершён полёт многоместного корабля, и впервые он осуществлялся без скафандров. Специально для «Восхода» в кабине корабля была установлена система кондиционирования, обеспечивающая поглощение углекислого газа и влаги, а также выделение необходимого количества кислорода для дыхания экипажа.

Космонавты Константин Феоктистов, Владимир Комаров и Борис Егоров перед полётом. Фото И. Снегирёва, ТАСС, из фондов Музея космонавтики

Это был очередной рекорд на опережение. В апреле 1964 года за океаном опробовали двухместный корабль «Джемини», правда, запуск был беспилотным. Вскоре планировались полёты и астронавтов. Как вспоминает академик Василий Павлович Мишин, глава советского правительства Никита Сергеевич Хрущёв потребовал от Главного конструктора Сергея Павловича Королёва запустить трёх космонавтов сразу. Но кабина «Восхода» была рассчитана на двух человек в скафандрах, поэтому пришлось усаживать космонавтов в лёгких тренировочных костюмах. Также не было места разместить три катапульты, потому летели без возможности аварийного спасения в случае взрыва ракеты на старте.

Многоместный космический корабль «Восход» весил 5320 килограммов (на 595 килограммов тяжелее «Востока»). Отличался он от «Востока» и тем, что был снабжён системой мягкой посадки (космонавты должны были приземлиться в самом спускаемом аппарате), имел резервную тормозную двигательную установку и новое приборное оборудование. Система приземления обеспечивала посадку корабля с экипажем с практически нулевой вертикальной скоростью.

Аппаратура автоматического управления полётом и спуском позволяла по заданной программе производить управление бортовыми системами ориентации корабля в пространстве и осуществлять его посадку в заданном районе. При возвращении на Землю приборный отсек отделялся от корабля и сгорал в плотных слоях атмосферы, а спускаемый аппарат вместе с экипажем и оборудованием возвращался на Землю.

«Мы первыми совершили свой полёт без скафандра, что создало значительно лучшие возможности для работы в космическом корабле, предоставило больше удобств. Это стало возможным благодаря исключительно высокой надёжности конструкции космического корабля «Восход», созданного замечательными руками наших рабочих, техников, инженеров и конструкторов».
(Из выступления Владимира Комарова на пресс-конференции 21 октября 1964 года).

Главный конструктор Сергей Павлович Королёв с экипажем корабля «Восход» перед стартом. Фото из фондов Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского

6 октября рано утром началась подготовка к пуску первого беспилотного «Восхода». Всё проходило настолько штатно, по графику, что даже СП (Сергей Павлович Королёв — прим.) ходил по площадке прогулочным шагом и внешне был совершенно спокоен. В 10.00 состоялся пуск. Технологический «Восход» вышел на расчётную орбиту. Через сутки он приземлился в положенном районе. По докладу с места приземления, система мягкой посадки сработала отлично.
Но неожиданно пришёл доклад из Воронежа о возникновении «высокой частоты» при контрольных испытаниях на огневом стенде двигателей третьей ступени. На Госкомиссии доказывали, что это явление возникает только при стендовых испытаниях и полёте такого не бывает. Докладу поверили. Очень устали ждать пуска. Споры о составе экипажа закончились победой Королёва: летят Комаров, Егоров, Феоктистов .
Опытный летчик-испытатель Комаров, молодой врач Егоров и конструктор Феоктистов привезут из космоса бесценную информацию. Таковы были надежды. Предстоящий пуск «Восхода», по сравнению с предыдущими шестью пилотируемыми пусками, без сомнения, был большим риском.
Во-первых, космонавты летели без скафандров. Случайная потеря герметичности конструкции — и гибель неминуема. Во-вторых, ограничения по объему и массе не позволили снабдить корабль запасом средств жизнеобеспечения более чем на двое суток. Медлить с возвращением на Землю нельзя.
В-третьих, новая система приземления проверена только один раз!
11 октября на старте была организована встреча экипажа «Восхода» с военным составом участников предстоящего пуска. Митинг сблизил всех. Каждый солдат гарнизона, стоявший на площадке по команде «вольно», почувствовал себя участником, ответственным за предстоящее свершение советской науки.
Пользуясь тем, что скафандры не требовались, Королёв с тремя членами экипажа поднялся на лифте к кораблю якобы для инструктажа. Такому, как Феоктистов, инструктаж не нужен. Он знал корабль со всеми его системами лучше Королёва. Думаю, что Королёв очень волновался, он искал способ успокоиться. Но тогдашняя техника не располагала к успокоению.
<…>
В ночь на 12 октября — день старта «Восхода» — ударил мороз. Ясной безветренной ночью температура упала до минус десяти. Первым рейсом на лифте поднялись Егоров и Феоктистов, вторым — Комаров в сопровождении ведущего конструктора Евгения Фролова. По пятнадцатиминутной готовности я уехал на ИП-1. Пуск прошел красиво и нормально. Вместе с телеметристами после разделения я наблюдал дрожание святящихся столбиков на электронных экранах приемной станции «Трал». На 525-й секунде торжественно доложили:
— Есть отделение объекта.
По ВЧ Тюлин (директор НИИ-88 — прим.) и Королёв дозвонились до Пицунды, где отдыхал Хрущёв, и докладывали ему о полете. Вторым заходом доложили Брежневу. Никто из нас не мог себе представить, что в эти, такие радостно-торжественные, как нам казалось, минуты Королёв и Тюлин разговаривали не только с главой государства, но и с человеком, который готовился на следующий день его заменить. Кремлёвские заговорщики не решились раньше времени исключить из программы прямую связь и переговоры Хрущева с экипажем «Восхода». Связь была организована. Комаров доложил Хрущёву, что полёт проходит нормально. Хрущёв пожелал счастливого возвращения на Землю и скорой встречи.
По расписанию дежурств на КП я попал в одну смену с Гагариным с трёх утра и до посадки. Большая часть нашей смены приходилась на «глухие витки» — когда связь с экипажем невозможна. Мне нравилось наблюдать за Гагариным, когда он вёл переговоры с экипажем. Он сам явно не скрывал, что получал при этом удовольствие. Комаров докладывал из космоса спокойно и уверено.

(Из книги Бориса Евсеевича Чертока «Ракеты и люди»)

Выпуск газеты «Известия» от 12 октября 1964 года с сообщением о полёте «Восхода»

На втором витке полёта космонавты передали «космическое» приветствие участникам Олимпиады в Токио. На орбите экипаж «Восхода» выполнил огромный объём экспериментов и исследований: испытали новый многоместный космический корабль, исследовали работоспособность каждого в отдельности члена экипажа, провели медико-биологические, психологические и физико-технические исследования, изучая влияние факторов полёта на организм человека.

Врач Борис Егоров впервые в космосе измерил кровяное давление, лёгочную вентиляцию, взял у членов экипажа мазки крови. С помощью специальных таблиц исследовалась работоспособность космонавтов в первые часы полёта. Составление сравнительной таблицы с динамикой частоты пульса в предстартовом периоде и на активном участке полёта у космонавтов, летавших на кораблях «Восток» и «Восход» показало благотворное значение «чувства локтя».

«Руководствуясь заранее подготовленной программой, а также в зависимости от сложившейся обстановки я имел возможность регистрировать у себя или у своих товарищей биотоки головного мозга, электрические потенциалы, возникающие при произвольных и непроизвольных движениях глаз, параметры, характеризующие координацию движений при вычерчивании фигур и письме, а также кривую, характеризующую мышечную работоспособность при выполнении ритмических движений кисти руки».
(Из выступления Бориса Егорова на пресс-конференции 21 октября 1964 года).

Константин Феоктистов во время полёта наблюдал за облаками, определял с помощью приборов их яркость, контрастность, фиксировал прозрачность при разных углах освещённости, фотографировал горизонт, определял работоспособность членов экипажа по специальным тестовым таблицам.

«Наибольшее впечатление на всех нас произвело полярное сияние, которое нам удалось наблюдать в районе Антарктиды за несколько минут перед выходом из тени. Картина была такая: горизонт, затем тёмное небо, затем верхний слой яркости, подсвеченной луной, над ним лучи, перпендикулярные горизонту, высотой в 6-8 градусов с интервалами порядка 2 градусов. По горизонту полярное сияние занимало всё видимое поле зрения». (Из выступления Константина Феоктистова на пресс-конференции 21 октября 1964 года).

Фотография Земли, сделанная с орбиты Константином Феоктистовым. Фото из фондов Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского

В 8 утра Королёв и Тюлин решили, что перед посадкой полезно доложить Хрущеву. — Он ещё спит, — предупредил Тюлин.
— Ничего, по такому поводу нас ругать не будет, - успокоил Королёв.
Через Москву связались с Пицундой, и Королёв коротко доложил, что на борту всё в порядке. Программа полёта была рассчитана на одни сутки. Хрущёв об этом знал. Тем не менее Королёв «для порядка» попросил у Хрущёва разрешение на посадку. Оба — и Королёв, и Тюлин — посчитали, что Хрущёву будет не лишним таким образом напомнить о его личном вкладе в создание «Восхода». Согласие на посадку было получено. Это был последний разговор с Хрущёвым.
Кремлевскими заговорщиками он был уже отрешён от власти над великой страной. До выдачи команды на включение цикла спуска Королёв попросил Гагарина вызвать Комарова на связь.
— Я – «двадцатый». Как самочувствие и готовы ли вы к заключительным операциям? — спросил Королёв.
— Я – «Рубин», самочувствие хорошее. Много интересных явлений. Хотелось бы продолжить работу, — ответил Комаров.
Королёв посмотрел на окружающих. Большинство замотали головами. Да ему и самому было ясно, что продолжение ещё на сутки очень рискованно. Чуть улыбнувшись, он нажал тангенту микрофона и ответил:
— Но у нас не было такой договоренности!
— Да, не было, но много нового.
— Всех чудес, «Рубин», до конца не пересмотришь. Как поняли? Я «двадцатый», приём!
— «Двадцатый», я — «Рубин». Вас понял. К заключительным операциям готовы.
— «Рубин», я — «двадцатый». Мы все, ваши товарищи, здесь собрались. Желаем вам попутного ветра. Я — «двадцатый», прием.
Ответ «Рубина» потонул в шумах. Енисейский НИП-4 доложил о выдаче команды на запуск цикла спуска. Команду для верности продублировал НИП-7 с Камчатки. По этим командам запускалась программа ПВУ, по которой в 10 часов 8 минут и 56 секунд над Гвинейским заливом на шестнадцатом витке должна быть запущена ТДУ на торможение, при условии, если предварительно корабль был ориентирован соплом двигателя по полету. Обычно томительное ожидание доклада с теплоходов «Долинск» и «Краснодар» на этот раз было недолгим. Уже в 10 часов 25 минут был ретранслирован через Одессу и Москву доклад, что команды на запуск и выключение двигателя прошли.
Далее начиналась мучительная неопределённость. Никакой связи с кораблём не было. Все собравшиеся напряженно молчали, ожидая докладов начальника службы поиска генерала Кутасина. Когда тот доложил, что лётчик самолета Ил-14 «видит объект», Королёв не выдержал, отнял микрофон у Гагарина и закричал:
— Я — «двадцатый»! Сколько парашютов видит лётчик Михайлов — один или два? Если раскрылся только один купол — это плохо. Скорость приземления может быть 8-10 метров в секунду. Если к тому же не сработает двигатель мягкой посадки, травмирование космонавтов неизбежно.
Кутасин после мучительной паузы доложил, что корабль спускается на двух парашютах. Снова ожидание. Наконец:
— Лётчик Михайлов видит корабль на земле и около него троих человек, машущих руками.
Дорогой и неизвестный лётчик Михайлов! Если бы ты знал, какой гром аплодисментов, какие объятия последовали за твоим коротким сообщением! — Никогда бы не поверил, что из «Востока» можно сделать «Восход» и слетать на нем троим космонавтам, — сказал, излучая редкое сияние, Королёв.
По решению Госкомиссии космонавты должны были из Кустаная прилететь в Тюратам. В Кустанай они были доставлены вертолётом и в соответствии с ритуалом должны были доложить Хрущёву о благополучном возвращении. Но полёт по времени совпал с «дворцовым переворотом» — свержением Хрущева и началом эры Брежнева. Первые месяцы после этих событий партийному и государственному аппарату было не до нас.
(Из книги Бориса Евсеевича Чертока «Ракеты и люди»)

13 октября 1964 года полёт космического корабля «Восход» был завершён. Общая продолжительность полёта составила 24 часа 17 минут 3 секунды. Экипаж корабля «Восход» установил два абсолютных мировых рекорда: максимальной высоты космического полёта (408 километров) и максимальной массы (веса) (5320 килограммов), поднятой на такую высоту, и два мировых рекорда: дальность полёта (669784,027 километра) и продолжительность полёта (24 часа 17 минут 3 секунды) в категории многоместных космических кораблей.

В 10 часов 47 минут 4 секунды корабль «Восход» с экипажем на борту произвёл мягкую посадку в 312 километрах северо-восточнее Кустаная.

Москва встречает экипаж корабля «Восход». Фото В. Савостьянова, ТАСС из фондов Музея космонавтики

Состоявший из специалистов разных направлений, экипаж космического корабля «Восход» позволил не просто резко расширить круг научных наблюдений и экспериментов, проводимых в космическом пространстве, но и поставить их на более высокой научной основе. За время полёта работа в космосе не прекращалась ни на минуту и сбор научной информации значительно возрос.

За выполнение научно-технических и медико-биологических исследований, имеющих важное практическое значение для будущих полётов человека в космос, и установление мировых рекордов экипаж многоместного космического корабля «Восход» в составе Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова Международной авиационной федерацией (ФАИ) награждён Золотыми медалями «Космос» и дипломами.

Экипаж корабля «Восход» Константин Феоктистов, Владимир Комаров и Борис Егоров во время выступления на телевидении. Фото В. Савостьянова, ТАСС из фондов Музея космонавтики

После полёта Борис Борисович Егоров продолжил научно-исследовательскую работу, в 1964—1984 годах работал в Институте медико-биологических проблем, в 1967 году защитил диссертацию на степень кандидата медицинских наук, в 1984—1992 был директором НИИ биомедицинской технологии. Константин Петрович Феоктистов работал в отряде космонавтов до 1987 года, но полётов более не совершал, до 1990 года продолжал работать заместителем генерального конструктора НПО «Энергия», преподавал в МГТУ имени Баумана, был членом-корреспондентом Международной академии астронавтики. Владимир Михайлович Комаров в 1965 году был включён в группу подготовки к полёту по программе «Союз», 24 апреля 1967 года погиб при завершении программы полёта космического корабля «Союз-1» во время спуска на Землю.