Виктору Петровичу Савиных — 80 лет!

7 марта 2020

Дважды Герою Советского Союза, лётчику-космонавту СССР №50 Виктору Петровичу Савиных — 80 лет!

Савиных Виктор Петрович — лётчик-космонавт СССР №50 и №100 в мировом списке, дважды Герой Советского Союза, бортинженер легендарной экспедиции на станцию «Салют-7». Тот полёт стал одной из сложнейших и самых успешных в техническом отношении космических экспедиций, когда-либо проводившихся советскими и российскими участниками космической программы — тогда впервые на практике были отработаны методы наведения, сближения и стыковки с неуправляемым космическим объектом, реактивация вышедшей из строя космической станции в экстремальных для человека условиях.  

Уроженец вятской деревни Берёзкины, Виктор Петрович — полный кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» и трёх орденов Ленина, награждён высшими наградами Монголии, Болгарии, Сирии и Вьетнама, лауреат Государственных премий СССР и России, заслуженный мастер спорта и почётный гражданин Калуги, Перми, Кирова и Кировской области, Джезказгана (Казахстан), Улан-Батора и Дархана (Монголия). Выпускник Московского государственного университета геодезии и картографии, доктор технических наук, профессор, в прошлом году выбранный академиком РАН, Савиных долгое время возглавлял альма-матер, а с 2007 года стал президентом МИИГАиК. 

По традиции, мы собрали самые интересные высказывания юбиляра в нашей рубрике «Правила жизни». 

Поздравляем Виктора Петровича, желаем космического здоровья, звёздного счастья и вселенской любви!

Директор Музея космонавтики Наталья Артюхина и космонавт Виктор Савиных на Дне дарителя. 20 февраля 2020 года. Автор: Николай Соколов (Музей космонавтики).

  • Здоровье у меня действительно хорошее. Такое настоящее деревенское здоровье. Хотя моё детство безоблачным назвать нельзя: в 46-47 году мы, например, мы голодали. Хлеба не было. Родители с утра до вечера в поле… 
  • Когда мне исполнилось 7 лет, я уже вместе со всеми начал работать в поле. Весь крестьянский труд мне известен. Я и за плугом ходил. Вот забросить плуг в конце борозды я уже не мог. И поэтому, когда я доходил до края борозды, мать приходила, забрасывала плуг, и я дальше за ним шёл. Никаких там пионерских лагерей и прочего я в своём детстве не знал и не видел.
  • Я не смог поступить в Пермский Университет, не хватило баллов. Все экзамены я сдал на пятёрки, кроме одного, который я вообще не сдавал. Это был иностранный язык, его не было в нашей деревенской школе и у меня в школьном аттестате был просто прочерк по нему. Естественно, я сам пытался что-то учить, но без особого успеха. А в Университет без иностранного языка тогда не принимали. И я с этими оценками пошел в техникум железнодорожного транспорта и меня сразу взяли.
  • Помню, был обычный день. Вдруг дневальный кричит: «Рота, подъём! Боевая тревога!» Мы выскочили все в коридор, разобрали оружие. Стоим. И такая тарелка висела чёрная. Голос Левитана: «Через несколько минут будет передано важное сообщение ТАСС». Все замерли. Мы-то ладно, а командиры не знают, что делать дальше, какую команду давать. И опять потом, через некоторое время голос Левитана: «Сегодня мощной ракетой-носителем на орбиту искусственного спутника Земли выведен космический корабль, пилотируемый Юрием Гагариным…». «Ура! Отменить тревогу! Все на митинг!».
  • Я после армии поступил в Московский государственный университет геодезии и картографии. Причём меня, как отличника армии, пытались отправить в два военных института, но я сказал — нет. Я поеду поступать в МИИГАиК. Так я приехал в Москву. И волновался, конечно: ведь прочерк с языком из аттестата никуда не делся. Но к тому времени вышло постановление, что тому, у кого прочерк в аттестате по языку, автоматически ставится зачёт. И я поступил. 
  • Представляете, поступил бы я в МИИТ, и был бы сейчас министром путей сообщения. Ну, построил бы, наверное, какие-нибудь уникальные мосты. Или вот поступил бы тогда в Пермский Университет, сейчас где-нибудь на Урале читал детям географию. Или отправили бы меня в военное училище, сейчас был бы на пенсии генералом. Нет, всё это по-своему интересно и почётно, но по сравнению с 252 сутками на орбите... Как бы даже не идёт в сравнение. Так что вот вам — судьба.

Я единственный космонавт в Союзе, который не летал на невесомость перед полётом. Больше скажу: я вообще единственный космонавт Советского Союза, который с парашютом ни разу не прыгал!

Космонавты Александр Александров (Болгария), Анатолий Соловьев и Виктор Савиных сажают «дерево дружбы». 1988 год (Фотография из фондов Музея космонавтики. Автор: А.С. Моклецов)

  • У меня просто не было желания прыгать, я понимал, что это не нужно никому. Бывали случаи, когда космонавты на этих прыжках ломали ноги, а некоторые из-за этого потом так и не слетали. Мы же приземляемся на парашюте внутри капсулы! Ну, в общем, мне очень не хотелось. Но однажды меня все-таки отправили на эти прыжки, уже даже не помню куда. Я просидел там два дня, была нелётная погода, и так я и не прыгнул.
  • Я три раза был в космосе, три раза был в полётах. Первый — был на эйфории. Самый сложный полёт был — это второй. Потому что было непонятно, где эта станция («Салют-7» — прим.), что с ней случилось, как к ней подойти. И мы не думали, что там в ней внутри будет. Наша задача была только — состыковаться для начала. Дальше, когда мы начали переходить в станцию, поняли, что там холодно, темно, и самое главное, что меня поразило, это то, что было тихо очень. Потому что я был на первой станции, там много децибел. А здесь была просто тишина. И вот это меня больше всего поразило. 
  • Мы сантиметр за сантиметром, шажочком, бочком вживались в пространство станции. И каждый день считали не победой, а лишь очередной выполненной задачей, которая помогала справиться со следующей проблемой. После того как на станции стала плюсовая температура, весь лёд, который был вокруг, растаял. Это был самый страшный момент. Потому что вся станция покрылась тонкой плёнкой воды. По стенке стукнешь, а оттуда — брызги... Чтобы справиться с потопом, в ход пошло всё, что было под рукой, включая вещи от предыдущей экспедиции. Рвали в лоскуты даже комбинезоны. Но дефицит тряпок — это не самая большая проблема. Была реальная опасность пожара: вода и электричество, как известно, несовместимы. Обошлось просто каким-то чудом. 

То, что сделал наш экипаж в ручном режиме, вошло в учебники. После этого стало ясно, что можно «подплывать» и ремонтировать на орбите любые аппараты.

 

Космонавты Виктор Савиных и Владимир Джанибеков во время подготовки к полёту. Май 1985 года (Фотография из фондов Музея космонавтики. Автор: А.С. Моклецов)

  • Фильм «Салют-7»? Видел. Категорически был против эпизода, где космонавт кувалдой чинит солнечный датчик. Высказал свое мнение, но эпизод в фильме всё-таки остался. Не хочу никого и ничего критиковать. Скажу только: на съёмки меня не пригласили. С актёрами, в том числе который играет меня, не встречался.
  • Выход в открытый космос от пребывания на станции отличается прежде всего тревожным состоянием. Потому что хотя у тебя своя система питания, скафандр, в котором кислород и связь, всё равно ты понимаешь, что вокруг тебя среда, малейшее соприкосновение с которой смертельно опасно. Но помню, меня поразила красота Земли, и чёрный космос, и сама станция. Станция показалась мне вдруг какой-то очень большой, огромной какой-то… Вы можете себе представить, что это такое, когда целая планета под тобой? Это неописуемое зрелище. А тревога довольно быстро забывается за работой, посторонние мысли уходят из головы.
  • В 1988 году, когда я вернулся из третьего полёта, меня начали уговаривать на ректорскую должность. И я согласился, но с условием, что останусь в отряде космонавтов. А потом выяснилось, что Высшая школа не входила в девятку министерств, которые могли иметь свой отряд космонавтов. Бюрократия. Ну я пошёл, оформил пенсию и всё. На этом кончилась моя космическая карьера. Резко. Мне было тогда 50 лет, можно было бы еще летать.
  • Больных в космос не пускают, даже за деньги, только обследованных. Так что пожалуйста, — есть деньги, летайте. Один американец дважды слетал за деньги. Дважды! Значит, ему было интересно. Человек заработал деньги — куда ему деть их? А мечта была. Вот он её осуществил. 
  • Раньше в Советском Союзе мы делали порядка 14-15 кораблей для полёта в космос, сегодня мы делаем только 4 корабля. Вот вам все возможности сегодня.
  • Я не суеверен. Мы живём в 13-й квартире.
  • То, чему космос меня научил, практически мне не пригодилось на Земле. Но самое главное в космосе — не надо дёргаться. Когда ты находишься на станции, ты никуда не улетишь. Есть инструкции, люди на Земле, которые тебе всегда помогут. Благодаря тому, что ты знаешь технику, на которой летаешь, можно выйти из любой сложной ситуации. В каждом полёте возникают неожиданности, будь то пожар или наводнение.

Космонавты Виктор Савиных и Владимир Ковалёнок на велосипедной прогулке. 1981 год. (Фотография из фондов Музея космонавтики)

  • С Джаном (Владимиром Джанибековым — прим.) перезваниваемся, общаемся. Но чаще мы видимся с [Владимиром] Ковалёнком, потому что он рядом живёт. Могу позвонить ему, сказать, «Накрывай стол, я через полчаса у тебя буду».
  • Если бы состояние здоровья позволяло, полетел бы и сегодня, не думая ни секунды.

Самые лучшие дни моей жизни были в космосе.

По материалам сайтов ГБОУ города Москвы «Школа № 924», «Эхо Москвы», «Наблюдатель. Онлайн», RT, «Российской газеты» и газеты «Кировская правда».